В краю гор и башен: экспедиционный тест-драйв Land Rover Discovery 5 - «Land Rover»
Двадцать вторая экспедиция проекта Land Rover «Открывая Россию» прошла по территории Северного Кавказа. Четыре дня ехали члены экспедиции на Land Rover Discovery пятого поколения, часть пути прошла по шоссе, часть — по гравийке и лёгкому бездорожью… Вот, собственно, и всё. Но какие это были четыре дня…
Восемь “дискарей”
На чём попало по горам ездить не получится. Но ваш покорный слуга по этому поводу не переживал: Land Rover Discovery для этого очень даже годится. Во всяком случае, на первый взгляд. Впрочем, и на второй тоже, хотя кое к чему придраться можно. Но об этом — позже и ниже, а пока посмотрим, где нам предстоит проверить свои нежные городские нервишки, а заодно турбодизели, коробки и тормоза “дискарей”.
Точка старта — Владикавказ. От Москвы до аэропорта этого прекрасного города — два с небольшим часа. Перед посадкой самолёт выполняет разворот. Те, кто сидит около иллюминаторов правого борта, восхищённо шепчут: “О, Эльбрус! Красота какая!” Да, красота. Только это Казбек. Что, в общем-то, тоже неплохо.
На улице — плюс тридцать два. После сентябрьской ночи Питера, откуда я начинал путешествие, дневной Владикавказ — адская раскалённая сковорода, в которой вертятся души грешников. Но увидеть солнце — это уже здорово, а тут оно ещё и греет. Что ж, в Ленд Роверах есть климатические системы, так что как-нибудь устроим себе комфорт.
А вот, кстати, и они. Восемь серых красавцев с турбодизельными трёхлитровыми моторами Td6, 249 л.с., 600 Нм. Конечно же, с 8-ступенчатыми “автоматами”. А чего бы и не поездить!
В каждой машине — три человека: двое журналистов и инструктор, который следит, чтобы эти деятели не поломали машину и не покалечились сами. Так как инструктор вынужден не спускать глаз с шаловливых ручек журналистов, он сидит на переднем пассажирском сиденье, а свободный от рулёжки журналист в это время валяется на заднем сиденье и трескает сухпаёк. В общем, жизнь удалась. Я уже приготовился расслабиться, отдохнуть, компенсировать себе неудачный отпуск 2017-го года. Но не тут то было. Есть такое слово — тайминг. В переводе на русский — соблюдение графика или расписания. А вот как раз график у нас оказался не просто плотным, а очень плотным, поэтому сразу в аэропорту приходится садиться за руль. Правда, на этот раз мне удалось сфилонить, и первым на водительское место сел мой коллега. Забегая вперёд отмечу, что мне с ним повезло: интересный собеседник и хороший водитель. Поэтому я пока смотрю по сторонам.
В маленьком городе солнца
Из Владикавказа мы едем в Магас. Магас — столица Ингушетии, а Владикавказ — столица Северной Осетии — Алании. Куда деваться: в Ингушетии аэропорта нет. Но ехать долго не придётся, от границы с Осетией до Магаса — меньше километра.
Граница, блокпост. Первый за эти дни, но далеко не последний. Тут трасса оживлённая, машин много, да и пропускают почти не глядя. А вот дальше на эти блокпосты иногда смотреть нелегко. Остановка, опускаем окна, отдаём паспорта. Тишина, запах горячей пыльной земли. Стрекот какого-то насекомого разбавляется тихим лязгом карабина на ремне автомата пограничника. Проезжайте… Да, эта земля навидалась многого, натерпелась. Может, поэтому тут так рады тем, кто приезжает с добром?
Странный город — Магас. Он с рождения был столицей, его специально для этого и строили. Небольшой, чистенький, но уже столичный. Строек вокруг много, и выглядят они нарядно. Целые кварталы строят как социальное жильё, достаточно быстро они обрастают необходимой инфраструктурой. Одним словом, глаз радуется. Даже название у города светлое, в переводе Магас означает «Город солнца».
Дальше, в аулах, была замечена ещё одна особенность местной архитектуры. Не важно, какой у тебя дом. Главное – большие ворота. Лучше – кованые. За ними может скрываться лачуга, сколоченная из поддонов фур, но ворота должны быть просто шикарными.
Естественно, первая часть пути пролегает по шоссе. Я не буду рассказывать о том, как ведёт себя Discovery на ровном асфальте, об этом уже рассказывали, и не раз. Быстро, тихо, комфортно. Динамика — выше всяких похвал, так что ничего нового я не скажу. Вот в горах было интереснее, но немного терпения, дойдём и до них. А пока мы пылим (в буквальном смысле слова) к мемориалу памяти и славы. Единственное, что немного осложняло дорогу – поведение местных коров. То ли у них тут по девять жизней, как у кошек, то ли они чувствуют себя в Ингушетии ещё более святыми, чем в Индии. А может, Ленд Роверов никогда не видели. Но ведут они себя нагло, и дорогу им лучше уступать.
Вход на территорию мемориала свободный, но вот оружие, как гласит табличка, пронести туда нельзя. У нас его нет, так что свободно проходим в ворота.
Не знаю, чем руководствовались создатели этого комплекса, но на небольшой в принципе территории они смогли показать всю историю Ингушетии с её вхождения в состав Российской империи в 1770 году.
Вообще, ингуши — не совсем правильное название народа. Слово это появилось от названия селения Ангушт, а народ назывался галгаи. Но позже сложнопроизносимое “ангушты” изменили на ингуши, которое так и осталось за народом, постепенно вытеснив правильное галгаи.
Кстати, в комплексе есть памятники, посвящённые вхождению Ингушетии в состав России. Есть монумент, напоминающий об участии ингушских войск в Первой мировой войне. А вот памятник лейтенанту Уматгирею Барханоеву заслуживает более подробного описания.
Помните кино про Брестскую крепость? По последнего его защитника? Так вот, им был уроженец этой республики Барханоев. И композиция производит неизгладимое впечатление: в фигуре выходящего на свет офицера есть и обречённость, и чудовищная сила, и подвиг, и трагедия. Стену делали с натуры: точно такая же была в крепости. Надписи с обратной её стороны художники тоже перенесли с Брестских стен. Вечная тебе память, лейтенант Барханоев.
Ещё одна трагическая страница истории ингушей — их депортация Сталиным в 1944 якобы за пособничество фашистам. Собственно, не стало всей Чечено-Ингушской АССР, а треть ингушей погибла в степях Казахстана. С выселением не тянули: пять минут на сборы — и в вагон. Что можно успеть собрать? Да ничего. Некоторых мужчин не было дома. Представьте: вернулся домой, а там — никого. Да не больно-то разбирались с теми, кто не успевал уехать с эшелоном. Пуля — и опоздавшего нет. Не гнать же новые вагоны для этих “контриков”...
Освобождённые ингушами земли поделили между грузинами и осетинами. Их Сталин любил.
В 1957 году ингуши стали потихоньку возвращаться домой, хотя полностью народ был реабилитирован только в 1991 году. Естественно, они были не слишком рады поселившимся тут осетинам (тоже не совсем добровольно), а осетины — ингушам, которых они тут уже не ждали. Что из этого вышло и выходит до сих пор, вы прекрасно знаете.
И нет ничего удивительного, что в Осетии есть и памятники Иосифу Виссарионовичу, и его портреты. А вот в Ингушетии их нет. Что ж, вполне логично.
Быстренько осмотрев другие памятники мемориала, посвящённые событиям новейшей истории, рассаживаемся по машинам. Впереди — Ассинское ущелье.
Храм нескольких религий
Так, пора пересесть за руль. Жаль, но в этом поколении нет фирменной фишки “дискаря” — приподнятого яруса задних сидений. Места — навалом, ноги можно вытянуть, а от сидишь низко, коленкам это не очень нравится. За рулём, конечно, удобнее.
Немного проехав по гравийке, поднимаемся чуть выше в горы. И перед нами открывается небывалой красоты Ассинское ущелье. Здесь мы можем вдоволь полюбоваться Джейрахско-Ассинским музеем-заповедником. Жаль, что знаменитые ингушские башни видны только издали. Подробнее мы рассмотрим их чуть позже, на следующий день. А пока только любуемся древними строениями в лучах заходящего в горах солнца. И торопимся в храм Тхаба-Ерды.
История храма довольно увлекательна. Построен он был ещё в восьмом веке, естественно, как языческий. Тут приносили жертвы, резали быков и творили другие обрядовые непотребства. Но со временем сюда стало проникать православие, храм немного изменился. На его фасаде появились барельефы святых, что само по себе тоже довольно странно. Сегодня Тхаба-Ерды, конечно же, не работает как храм. Да и нет там ничего, кроме частично перестроенных стен и остатков перекрытий. Но внутри до сих пор можно увидеть и чашу для жертвоприношений, и некоторые другие практически вечные предметы культа, собранные энтузиастами. Будете в тех краях — зайдите, посмотрите. Нам там долго ходить было нельзя: солнце всё ниже, а нам ещё надо успеть к замку Вовнушки.
Сейчас на замок этот родовой башенный комплекс семьи Оздоевых не похож. А ведь когда-то две башни, стоящие на крутых склонах и скалах вблизи реки Гулой-Хи, соединял даже подвесной мост. Любой нормальный человек спросит: а зачем строить башни и замки там, куда не то что камни, лопату с песком тащить невозможно? Ответ очевиден: от хорошей в жизни в горы лезут только альпинисты и туристы. А ингушам (как и осетинам, и кабардинцам, и многим другим) надо было как-то противостоять нашествию татаро-монголов. На равнинах жить было невозможно, приходилось уходить в горы.
На вершинах башен всегда можно было развести огонь, предупреждающий о приближении врага. И будьте уверены: где-то рядом есть ещё башни, на которых ваш огонь (днём — дым) обязательно заметят. А вот часть башен действительно незаметна: строили их из тех же камней, из которых состоят породы скал. Башни из такого стройматериала просто не могут быть заметными.
Первый день закончили в сумерках. И только утром смогли хорошо разглядеть гостиницу курорта «Армхи», в которую въехали накануне. Находится она в живописном Джейрахском ущелье, и без машины сюда добраться, видимо, просто невозможно. Но побывать здесь стоит. Как минимум — чтобы покататься на лыжах (правда, только зимой), а самое главное — оценить местный колорит сервиса.
И дело не в растяжке над дорогой, которая доходчиво разъясняет приезжим, что чума XXI века — это не скучный СПИД или ВИЧ, а терроризм. И не в рисунке на стене, где ингушский парень ваяет граффити, а девушка делает селфи, а в отношении местного народа к отдыху.
-Где WiFi? — вопрошаем мы на ресепшене.
Колоритный администратор, закончив рубиться в компьютерную игрушку, уверяет, что завтра всё сделают. Но журналисты — народ наглый, работящий и не спящий. Им надо сегодня.
-Э, брат, зачем работать? Отдыхать надо! — убеждает сотрудник. И делает это так искренне, весело, радушно, что отказать нельзя. Чего-чего, а гостеприимства и доброжелательности тут выше крыши. И чёрт с ним, с этим вай-фаем! Нам тут всё же рады, и не заметить этого просто невозможно.
Всё, спать. Завтра — в горы.
В башенном краю
Карабкаться вверх на Дискавери — сплошное удовольствие. Включаем пониженную передачу, и турбодизель без малейшего напряжения тащит машину к облакам.
Так легко аисты приносят детей. Так играючи Моцарт одним пальцем исполнил бы “В траве сидел кузнечик”.
Немалую роль сыграли и шины General Tire, которые не давали скользить ни вниз, ни вверх, ни, боже упаси, в сторону. Не скрою, на следующий день ещё были участки, где я непроизвольно про себя начинал быстро-быстро читать “Отче наш”, хотя сейчас, как ни силюсь, не могу вспомнить ни одного слова этой молитвы. Но достаточно быстро опасения прошли. Впрочем, о том, где во мне просыпался чрезвычайно набожный человек, я ещё расскажу. А пока вернёмся к нашим башням.
Про человека, который не очень хорошо соображает и импульсивно действует, говорят, что он безбашенный. Совсем другой оттенок это слово имеет в Ингушетии и Осетии.
Башенный комплекс Эрзи. Откуда здесь столько башен? Зачем они?
Строить башни — древняя традиция. Любая уважающая себя семья должна была иметь родовую башню. Но постройка — дело дорогое. Во-первых, надо найти достаточное количество камней, что сделать очень непросто, а во-вторых — рассчитаться со строителем. Работа мастера ценилась очень высоко. Говорят, некоторые заказчики предпочитали убить мастера, чем заплатить ему за строительство. Но это — исключение. Башня — дело чести.
С камнями было так тяжело, что хороший камень мог стать желанным подарком и на свадьбу, и на новоселье.
Построить нужно было ровно за один год. Не уложился в срок — позор. Придётся недостроенную башню разобрать и всё начинать сначала. И всё равно осадочек останется.
Строили башни безо всяких сложных инструментов, практически “на глаз”. Снизу длина стены — около пяти метров, сверху — около трёх. Высота — метров двадцать-двадцать пять. Клали эти башни изнутри, снаружи мастер не работал.
Вход делали на втором этаже. Во-первых, чтобы незваные гости не шарахались, а во-вторых, на первом всё равно был склад продуктов. Чуть выше держали домашний скот, ещё выше жили люди. Для чего?
Конечно, чтобы сохранить свою жизнь. Ведь кроме татаро-монголов легко было начать кровную вражду с соседями. Украл скотину или девку из другого тейпа — всё, кровная вражда. Ну, с девкой ещё можно было договориться, это часто делали по обоюдному согласию. А вот скотину никто не спрашивал. И тогда надо было отсидеться в башне. Долго там не протянешь: площадь всё же небольшая, но дождаться помощи можно. А на всякий случай в стенах делали окна-бойницы, скошенные к наружной части: так сложнее попасть в того, кто внутри.
Со временем военное значение башни утратили: при желании их можно было уничтожить из пушек. Но жилые башни всё равно ещё строили.
Некоторые башни выглядят немного кривыми. И это неспроста: их восстанавливали современные строители. Те башни, которые рука современного мастера не трогала, до сих пор стоят идеально ровно.
На спуске к перевалу (мы собираемся ехать в Кармадонское ущелье) наконец-то пригодился Hill Descent Control и система All-Terrain Progress Control. Эти системы позволяют выставить необходимую скорость (хоть два километра в час) и сосредоточиться на руле даже на очень крутых спусках. Но тут пока можно ехать быстрее.
Впереди нас ждёт печально известное Кармадонское ущелье. Вообще-то, правильно его называть Геналдонским, но известно оно стало под первым именем. Именно здесь таким же солнечным вечером 20 сентября 2002 года произошла страшная трагедия, повлёкшая гибель более 120 человек. Среди них был и Сергей Бодров-младший со своей съёмочной группой.
О том, почему никто не мог спастись, и почему бесполезно было кого-то искать после трагедии, читайте в продолжении нашего отчёта об экспедиции “Открывая Россию” на Кавказ.
